Про торговлю и редиску
Про что бы такое вам рассказать? При таких неуставных погодах душа требует чего-нибудь бодрого и жизнеутверждающего, а от того сочинять буду про торговлю. Точнее сочинять не буду, потому что все как есть – чистая правда. Лучше жизни сочинителей нет.
Случилось ли это в конце весны или в начале лета – не помню. Помню только, что погода была паршивая – холодно, дождь как из ведра, но, тем не менее, в огородах все перло со страшной силой. Бабка целыми днями просиживала в грядках, врываясь в землю, как крот. Бабке хотелось вершков в июне и каких-нибудь корешков в августе, плотно упакованных в банки к сентябрю. Меня вывезли на дачу на самом пике агропроизводственной истерии, а от того большую часть времени я была предоставлена сама себе, и росла как придется, наравне с одуванами, нещадно заполонявшими бабкины наделы. Собственно, в такой моей самостоятельности – ничего необычного не было: сам мой возраст не требовал какого-то особенного контроля. Утренние встречи «с вилами наперевес» начались значительно позже, когда мне стукнуло 14. В 10 же лет меня никто третировал, и воспитание ограничивалось подзатыльниками «чтобы не зарывалась». И я не зарывалась. У нас и зарыться-то было некуда: куда ни плюнь – то морковка, то редиска, а то и вовсе какой-нибудь неприличный топинамбур. От такой неинтеллигентной и в некотором роде колхозной обстановки я пребывала в мрачных настроениях, и отчаянно мечтала о лучшей жизни. Спасение мира, кукла с сиськами, и «чего-нибудь вкусненького много» - мои желания были просты, бесхитростны, и, учитывая современные реалии, более чем скромны. Но, как-то, знаете, не удавалось. Нет, мир спасала регулярно, с 4 до 6 утра, если петухи не разбудят. И кукла с сиськами тоже была. Не Барби, конечно, но все-таки лучше, чем ничего. А вот со «вкусненьким»…
Впрочем, об этом подробнее.
Как развлекается среднестатистическое дачное дитя, возжелавшее сладкой доли, в том случае, если бабкин буфет давным-давно обесчещен? Правильно: плавит сахарок на двухкомфорочной газовой плитке, костерит бабку за жадность, после чего, нализавшись жженки до одури, опиздюляется за траченную сковороду и отправляется на исправительную прополку. Собственно, этим нехитрым способом пользовалось большинство моих товарищей по несчастью. До 1990 года. В 1990 году, после определенных событий, выплавка сахара утратила свою актуальность. О да, на даче открылась палатка! По правде говоря, она там присутствовала и до 90-х годов, но ассортимент оставлял желать лучшего. Блеклый был ассортиментик, неинтересный. Крупы, макароны, хлеб и жиденькая сметана, на тот случай, если у кого-то из дачников приключится запор от излишеств. Одним словом, ничего путного для юного организма в торговле не наблюдалось. Поэтому, когда в 1990 году магазин открыли заново, получившийся фурор затмил собой даже кражу печатной машинки из дома правления. Невиданные турецкие шоколады в коробках, загадочные пастилки в прозрачных фунтиках и жвачка с больничным названием «Зиппер», столбцами уложенная вокруг кассы вмиг поглотили внимание дачной общественности. Потихоньку придя в себя от восторгов, публика начала активно приобщаться к прекрасному. Так, если в обычное время, народ пил ханку, и закусывал ее падалицей, то теперь лучшие слои населения предпочитали водку с «Зукко», и пару «нутсов» на закуску, а то и вовсе какой-нибудь ликер со вкусом киви невообразимого зеленого цвета. Но более всего ситуация «вмазала» по детям. Как единожды отведавший человеческой крови михуил, вкусившее «нутсов» поколение, навсегда позабыло про жженый сахар, и перешло на режим «до пятницы». Почему? Все очень просто. Бесплатные «нутсы», они сами знаете, где бывают. Да, шоколад стоил денег, причем денег довольно ощутимых. Деньги привозились в пятницу вечером, вместе с родителями, которые привозились в это же самое время. Ох, и славные были времена. Помнится, притащится дедушка, царствие ему небесное, подкинет монет, и ты в шоколаде. В самом прямом смысле этого слова. Натура я была неуемная, а потому дедуськиных денег хватало ровно до воскресенья. В субботу жрешь «нутсы», в воскресенье жрешь «марсы», в понедельник покрываешься струпьями диатеза, во вторник даешь себе зарок быть благоразумнее в тратах, всю среду и четверг рыщешь в поисках бабкиной заначки, а там и пятница – лопай заново. Такая схема мироустройства была очень и очень распространенной среди граждан от 7 до 15. В понедельник вечером, когда палатка сияла как пряничный домик Ганса и Греттель, юный публикум стекался к прилавку и призывно смотрел на ассортимент. Как и положено, шоколадные идолы слащаво улыбались – в понедельник им нечего было бояться: к тому моменту, денег не было даже у самых бережливых.
Свой понедельничный хадж в палатку я совершила ровно три раза, не больше. После второго посещения у меня появилось нешуточное нервное расстройство, и героические сны про спасение мира сменились на пораженческие кошмары про говорящий «нутс». И сейчас, спустя кучу времени, я понимаю, что не так мне хотелось чертового шоколада, как раздражала его недоступность. Ну, и как это у нас, Катечкиных, обычно водится, мозг, почуявший препятствие, заработал отчаянно.
- Это ничего страшного, что денег нет, - принялась рассуждать я. – В конце концов, деньги – это такое наживное дело, что даже удивительно из-за них расстраиваться.
Словосочетание «наживное дело» страшно понравилось мне из-за какой-то такой особенной, таившейся в нем лихости – дескать, до мильенов рукой подать, а если до сих пор не подают, то только оттого, что плохо тянешься.
И я начала тянуться к деньгам. Наживать, ага.
Первый опыт получился печальным главным образом из-за того, что ошибка была допущена в самой стратегии. Заработать бабки на моей бабке Марьванне возможным не представлялось ни сейчас, ни тем более тогда. Проще моего кота Прохора побрить и продать за сфинкса, чем поднять копейку на бабушкином хребте. Но это я теперь знаю… по прошествии лет, так сказать. А тогда не знала, потому и погорела.
Утром вторника, нацепив самое благостное выражение лица, я отправилась к бабушке в огороды.
- Милая бабушка, - начала переговоры я. – А вот там, у забора грядочка, и еще вот эта у клумбы. Могу, к примеру, прополоть. Качественно, быстро, и очень надежно…
- Это зачем?- насторожилась бабушка.
- Ну, ты ведь старенькая, - начала обрисовывать перспективы бизнеса я. – К примеру, наверное, у тебя и спина болит.
- Болит ведь? – с надеждой спросила я у бабушки.
- Болит, - согласилась со мной старушка. – А тебе то что?
- А мне 5 рублей. Три – если грядка одна, ну а за 10, так и быть, весь огород. Еще скидку могу сделать, потому что мы ведь в родстве же…
До сих пор не знаю, что больше поразило бабушку – две грядки за пятерку или огород за десятку, а только в «блядских родственницах» я недели две ходила, не меньше. И никакие объяснения про «американскую систему», «в которой детям платят за услуги» на бабушку не действовали. У нее со времен ВОВ – одна система. «За так» называется. А кто не «за так», тот не родственник, и ремня ему вместо вечерней каши.
В общем, потрепала она меня знатно, и чуть было весь бизнес не угробила. От отчаяния, я поплелась в магазин, чтобы немного подзарядиться вожделенным шоколадом. И вот иду по улице, скучненько так иду – лужи перепрыгиваю, ворон считаю и о доле своей горькой думаю, как вдруг моему взору открывается совершенно возмутительная картина. Напротив своей дачи, на мостике, сидит соседский вьюнош Костик. Перед Костиком стоит столик, заваленный штампами. Обычными такими штампами – сверху ручка-деревяшка, снизу резинка с надписью. От неожиданности, я даже споткнулась, впрочем, довольно быстро поднялась и прошла мимо. А потом еще раз мимо, и еще, и еще… К пятому кругу мое возмущение достигла своего предела, а к шестому я подошла к Костику, и с самым небрежным видом спросила:
- Это что такое у тебя за дрянь, Костичка?
- Ничего и не дрянь, - обиделся Костик. – Много ты понимаешь. Я штампы продаю.
- Какие еще штампы? - гаденько ухмыльнулась я.
- Склад номер, и упаковщик номер, - важно ответил мне Костик.- Очень такие нужные штампы, знаешь ли.
- И что? Хорошо идут?
Загадочные «склад номер» и «упаковщик номер» нанесли нешуточный удар моей неокрепшей психике, и поэтому я начала смотреть на Костика с некоторым уважением.
- Неплохо, - туманно ответил мне Костик.
Женщины в бизнесе беспощадны до невозможности, а потому я сообщила Костику, что он дурак, и отправилась нарезать седьмой круг.
- Ну надо же, конкуренция не дремлет, - рассуждала про себя я. – И какая еще конкуренция! Склад номер и упаковщик номер! Тут уж не шутки!
Но, сделав еще несколько кругов, я опять остановилась напротив Костика, порылась в карманах, и неожиданно для себя приобрела штамп про склад.
- В газетку завернуть? – участливо поинтересовался у меня Костик.
- Упаковки не надо, - сморщилась я в ответ, засунула штамп в карман и отправилась восвояси.
Последний и самый сокрушительный удар по моему самолюбию был нанесен уже перед самым домом, где я встретила свою подружку Таньку, несущуюся куда-то со всех ног.
- Слышала, Катька? Костька штампики какие-то очень хорошие продает! Пойдем, посмотрим, - схватила меня за руку она.
Чаша моего человеческого терпения переполнилась, и хлынула через край.
Три дня я рисовала костиковскую могилу, украшая ее штампом «склад номер», а на четвертый день, в мою голову таки пришло Еще Одно Гениальное Решение.
- В чем ведь у Костика беда? – принялась рассуждать я. – Нет, штампы – это, конечно, великая вещь, только дешево же… Это ведь сколько штампов надо продать, чтобы 5 рублей заработать? Немыслимо! А вот если что-то такое дорогое и никому не нужное – это ведь зараз обогатишься!
И я отправилась изучать спрос и предложение.
Единственное место, где можно было изучить нужды садоводов – доска объявлений при доме правления, и поэтому ноги сами понесли меня туда.
Что требовалось народу? Народу требовалось рытье колодцев нидорога, черенки смородины и трубы разного диаметра. В процессе рытья колодцев нидорога, я, по правде говоря, ни хрена не понимала, за черенки смородины меня бы четвертовала бабка, а вот трубы… трубы были замечательны. Дело в том, что у нас на огороде действительно валялась труба. Лет 7 валялась (дальше у меня памяти не хватало). Ржавая, аж жуть. Нет, ржавчина меня, конечно, смущала, но с другой стороны…
- С другой стороны, почему бы и нет? – решила я. - В конце концов, может быть есть какие-нибудь бедные садоводы, у которых нет денег на новую трубу, и они нашу ржавь за счастье почтут приобрести! В конце концов, не всем же новые трубы-то ставить. Ну и писать про то, что она ржавая не нужно. Зачем же сразу так? Быть может, человеку на ржавую трубу приходить неудобно…
И мысли мои понеслись быстрее вихря, а когда вихрь закончился, на доске красовалось объявление следующего замечательного содержания «Новые трубы. Оч. Хор. Несколько шт. Спросить Е. Склад номер».
Последующие 1,5 часа я радовалась собственной предприимчивости и радовалась бы еще дольше, если бы не попер клиент. А клиент и, правда, попер. Только не к «спросить Е», и тем более не на «склад номер», а к бабушке. И если с первыми дело выгорело – они сами предположили, что ошиблись адресом, то на четвертых любителях ржавых труб, бабушка мрачно посмотрела в мою сторону, взяла палку и пошла в правление.
Выдрали, да. Дважды. Сначала бабка, а потом дед. Не то чтобы больно, но обидно до ужасти. И денег не давали недели две, паразиты. И объявление маме отправили. В конверте, мда…
Но бизнес ведь такая штука, что так просто не удушишь. В нашем доме давным-давно известно – хочешь масла – начинай топить Катечкину. В общем, я поогорчалась-поогорчалась, и начала соображать дальше. К тому времени конкурирующий Костик расширил ассортимент, и к штампам «упаковщик номер» и «склад номер» прибавились комиксы б-у.
- Знаешь, Катька, может быть в этом и есть смысл – продавать что-нибудь дешевое, что никому не нужно, - утешала меня Танька. – У тебя ведь просто нет ничего такого на продажу, поэтому так все и выходит…
Моему воспаленному мозгу были категорически противопоказаны такие речи. Едва за Танькой закрылась дверь, как я начала искать что-нибудь дешевое-никому-не-нужное-МНОГО. И, как это не удивительно, нашла.
Кхм…
Как вы думаете, что можно найти на дачах в мае-июне, не считая комаров и прочего гнуса?
Правильно!
Редиску.
Тот факт, что редиска есть абсолютно у всех дачников меня не смущал.
- Не важно, что товар пустяшный, - рассказывала Таньке я. – Важно как его преподнести! Вот ты как считаешь, для чего редиска нужна?
- Для салата, - робко ответила Танька.
- А вот и не только для салата, - победоносно ответила ей я. – Я тут в «Приусадебном хозяйстве» прочла, что редис очень полезен от худосочия!
- От чего? – изумилась Танька.
- Ну, вот когда ты худой, тогда надо, значит, редиску есть, - пояснила ей я. – А теперь подумай, сколько у нас на даче худых?
- Вообще-то не знаю, - ответила Танька.
- Ничего-то ты не знаешь, - рассердилась на нее я. – Худых у нас пруд пруди, а если их и не много, то на автобусной остановке наверняка полно маловесных. Там ведь еще и на машинах из города ездят!
- Но на остановке страшно, и неудобно как-то, - начла сомневаться Танька.
- Три пучка, и шоколадка, - авторитетно заявила я. – Чего тут неудобного? Вот Костька же своими штампами торгует не стесняясь.
- Но ведь он у дома торгует, а не на остановке, - испуганно сказала Танька.
- Тем лучше для нас! – отрезала я.
И бизнес начался.
Из предосторожности редиску драли у Таньки. Катушка ниток была моя. Навязали пучков, на водокачке вымыли, в корзинку сложили и пошли. Шли хорошо, и довольно бодро, но когда до места Х осталось 10 метров, Танька скурвилась.
- Знаешь, Кать, - сказала она мне, - Мне все-таки неудобно. Я лучше за остановкой постою, но если что – выйду обязательно!
- Это нечестно! – сказала ей я. – Мне одной тоже неудобно. И потом это для торговли нехорошо, когда одна.
- Я не знаю, хорошо это или не хорошо, а только если ты меня будешь заставлять вместе с собой стоять – я прямо сейчас домой пойду, - всхлипнула Танька.
- Сыкло, - брезгливо сказала ей я. – Дуй к Костику. Может он тебе штамп подарит. Склад помер.
С этими самыми словами я смело двинулась вперед, а Танька пошла за мной на некотором расстоянии, старательно наматывая сопли на кулак.
Но корчить из себя супер-героя очень здорово ровно до тех пор, пока не наступило супер-происшествие. На остановке было много народу, и я испугалась не меньше Таньки. Согласно первоначальному плану, я должна была встать где-нибудь в центре, и с криками «редис – прекрасное средство от худосочия» начать свой бойкий торг. Вместо этого я робко отошла куда-то вбок, и прислонилась к стене, старательно изображая из себя «девушку-с-корзиной-редиски-которая-едет-по-делам». Надо сказать, этот образ удавался безукоризненно, потому что меня отчаянно толкали и пихали, но при этом никому не приходило в голову, что я продаю редис. Через час в мою спину начали шипеть.
- Ты должна предлагать редиску! Сколько можно тут стоять!
- Пошла в жопу, - шепнула я за спину.
- Сыкло! – ответила мне Танька. – Возьми себя в руки, и начинай!
И я взяла в себя в руки, и начала. Только вместо заготовленной речи про чудодейственные свойства редиса, изо рта моего вылетало пораженческое «редиска хорошая очень!». Точнее даже не так. Представьте себе девочку десяти лет, с непонятной корзиной под ногами, в пол бубнящую «редискахорошаяоченьредискахорошаяочень редискахорошаяоченьредискахорошаяочень». Представили? Ваши действия? Совершенно правильные ваши действия! Ко мне раз 10 бабушки подходили, и спрашивали, как себя чувствую. Редисом не интересовался никто. Я 1,5 часа стояла на остановке, и хоть бы одна дрянь решила избавиться от маловесности. Начало вечереть. Людей становилось все меньше и меньше. Танька перестала стесняться и села на лавку в углу.
- Пошли уже, - принялась уговаривать меня она. – Ничего из твоей затеи не получилось – сама же видишь.
И я, действительно, видела, но уходить не хотелось из принципа.
Наконец подошел автобус.
Из него вышел один единственный человек. Это был шкафообразный мужчина в кепке. Мужчину шатало.
- Идем быстро! – рявкнула Танька и бросилась за остановку.
Но ЭТО было выше меня.
- Купите редис! – выкрикнула я, и сунула корзинку с редиской прямо под дядькин нос. Дядька покачнулся, но все же устоял на ногах.
- Купите редис, мужчина, - уже тише сказала ему я, ставя корзинку на землю.
- Зачем? – он посмотрел на меня абсолютно равнодушно.
- От худосочия, - пискнула я в ответ.
- Аааа, - осклабился дядька.
Он пошарился в карманах, после чего извлек из них мятую пятирублевку, засунул ее в мою корзинку, и, переваливаясь, пошел в сторону садов.
- А как же редиска, дяденька? – крикнула я.
- Сама пожуй, деточка, - было мне ответом.
Через 10 минут мы с Танькой были в магазине. Наелись, ага. Только ее шоколад был веселым, а мой – грустным. Ведь в бизнесе, как и в шоколаде – самое главное – игра. А остальное – мишура - фантики.
http://katechkina.livejournal.com/369152.html#cutid1
Но улыбнуло. Очень. 
